- А там не шведский стол? – опасливо осведомлялся кок Оглоблин у ушлого мальчишки – клерка морского агентства, что за каких-то двадцать пять тысяч рублей отсылал на работу на другой край страны.
Время такое было – пандемия: куда деваться!..
- Да не, - уверял юноша, - там, два горячих – от силы, а в остальном всё также.
И денежки прибрал, извиняясь, правда: «Когда на голландцев моряков отправляю, те за каждого потом мне бонус пересылают. А наши – шишь!».
И лопоухий поверил, и полетел из самой западной, в самую, почитай, восточную точку необъятной отчизны: есть еще куда деваться! А выбирать, как у шведского стола блюдо, работу нынче не приходилось: хватайся за любую.
Воспрянул, даже было, духом пожилой уже Оглоблин: может, и знак судьбы. Пусть там он и найдёт себе работу до самой пенсии. Прорвётся сквозь временные трудности – не привыкать!
- Смотри, шведский стол у нас! – с сомнением глянув на кока, поведал Оглоблину уже на пароме, везущем экипаж, пузатый рыбмастер с недобрыми, колючими и мутными, как у рыбы, глазами.
Ну - теперь-то уже куда деваться!
И честно прорывался первую неделю работы на судне Оглоблин, призвав всё своё умение, знания, навыки, силы и волю. Спал по два – три часа в сутки, засыпая иной раз прямо на стуле в своей каюте – стоило только присесть. Но, всё недоволен был капитан, да и фырчали недовольно избалованные морячки – не все, правда. Был молодой матрос из Ярославля – новичок в экипаже, - что неизменно говорил по окончание трапезы: «Большое спасибо!». А «старожилы» демонстративно – чтобы вполне слышал Оглоблин - разговаривали со своими женами по телефону:
- Что у нас на ужин?.. «Доширак», как обычно! А у вас? Делаешь картошку по-французски?
- Картошку, бляха медная, по-французски! – хмыкал себе под нос Оглоблин. – Грамотеи кулинарные. Мясо по-французски, наверное, всё-таки!
На девятый день стал кок сомневаться – или он дурак, или лыжи не едут?.. Особенно умилял его процесс выбора едоков перед шведским этим самым столом – раздачей. Подходил, бывало, технолог – тоже с животом, как арбуз. Останавливался в шведском сомнении – маленькие глазки начинали бегать: отбивная с добрую ладонь, котлета, или жареная рыба?.. Но, со свойственными благоразумием и смекалкой, решал начальник технологической службы вопрос вполне по-нашему, степенно укладывая в свою тарелку отбивную, потом котлету, и с бока припёка – жареного минтая. И, вздохнув чуть печально: места на большой тарелке уже не оставалось для салата и гарнира, отваливал, наконец, от раздачи.
Вот это шведский стол! Вот это – по-нашему!
Поглядел, поглядел на такие дела Оглоблин, да и списался по-быстрому с хорошего судна: благо, за той же безработицей пандемийной смена подоспела почти моментально – три недели только шведскостольной каторги еще потянуть и пришлось. И ушел – по-английски. Ни единым словом не ответив на гневную тираду капитана: «Знаешь, чего обидно?! Что кто-то, вот, сейчас последний хрен без соли доедает, а ты его место здесь занял!». Лишь хмыкнул грустно, промолчав, что обручальное кольцо в ломбарде заложил, чтоб на те самые двадцать пять тысяч «вкупных» хватило.
Не проронил Оглоблин слова и своему земляку – остававшемуся повару, что, выстилаясь перед местными, ерничал у грузовой беседки, в которой через несколько минут Оглоблин пересаживался на буксир:
- Ну чё – денег заработал, теперь можно и домой ехать!
Впрочем, местные приняли прогиб тоже прохладно: накануне остряк на бодрячке пожарил вожделенные многими беляши хоть и с сизым дымом и с черной коркой, но с кровью внутри.
А Оглоблин вскоре радовал уже другой, совершенный ему благодарный, экипаж своей работой. Так, что старший помощник, заслышав запах свежей выпечки с утра, частенько хохмил, прибывая на камбуз:
- Говорят, нам с Италии повара прислали?
Но, это уже совсем другая история…
Автор: Жеребнев Андрей.