- Ну и ливень. И дорога склизкая. До асфальта ещё километра три. Там на шоссе хоть фонари есть. А здесь темно, как у негра в ж…ивоте. Блин, в конце 20 го века живём, а дороги в России, не дороги, а направление. Надо было на даче ночевать остаться, и чего дуру, понесло в город... Не позвонит он. Нельзя жить прикованной к телефону…
А это что? Ещё не хватало! Молния. Неужто гроза? Ух, ты как грохочет. А ливень то, ливень. Тпру, машинка, куда тебя заносит…ааа…спокойно…если заносит влево, влево и руль крутим. Ой-ё! Пипец!
Запорожец-мыльница слетел с дороги, полетел в кювет, приземлился на бок, а затем нехотя перевернулся на крышу.
- Приехала. Вроде цела. Хорошо, что пристегнулась. Сейчас выключу ключ зажигания. Трудно, однако, вниз башкой. А ручник – то я на фига дёргаю. Спокойствие, только спокойствие, как говорил Карлсон.
Теперь свою тушку будем эвакуировать. Ну, Сезам, откройся…Умничка.
Лена выползла из машины прямо в грязь. Грязь недовольно зачавкала. Ливень остервенело, дубасил, гром гремел, молнии сверкали. Лена подставила лицо ливню и громко закричала:
- ЖИВА!
Тонкий джемпер и джинсы моментально промокли до нитки и прилипли к телу. В кроссовках хлюпала вода. Лена залезла в перевёрнутую машины. Сидела на корточках, смотрела на ливень и дрожала от холода:
- Ситуёвина, однако. Сижу как в будке, как собака. И ведь помочь некому. Разве что инопланетяне случайно залетят.
Лена с тоской посмотрела вверх, а там почти по Ломоносову: разверзлась бездна, только звёзд не видно, сплошной ливень как из ведра.
Надо в деревню возвращаться. А утром вернусь и пойду на шоссе. Может трактор, какой…
Деревня Синьково состояла из восьми домов. И жили в ней одни дачники.
В трёх километров от неё, по другую сторону от дороги, стояла деревня Тихвино. Населённая так сказать деревня. Дачники ходили туда к местным жителям за молоком и в сельпо, в котором продавались хлеб, маргарин, ландрин, спички, соль, консервы с морской капустой, портвейн “Агдам» и вино» Солнцедар».
В Синьково из восьми домов только в трёх постоянно жили дачники. Два дома стояли заколоченными, из-за одного дома шла судебная тяжба между родственниками, последний на отшибе снимали московские художники. Приезжали редко. Пару дней пили, потом в бане мылись и в пруд голыми ныряли, потом косили траву на задворках. Сено им и не нужно было, им процесс покоса нравился. Ходили по деревне в рубахах простых да портах льняных. Бородатые, аки Львы Толстые и… с косами. На дальние озёра уток стрелять ходили, да на рыбалку. Иногда с Музами приезжали. Приедут, пошумят недельку и съезжают.
В доме напротив пара пожилая пасеку держала. А сегодня мёда накачали, да и уехали, чтоб на рынке завтра продать. Так что в деревне одни старухи с внуками остались. Ни одного автомобилиста. Некому техпомощь оказать.
Если скорость пешехода (согласно учебникам арифметики) 6 км в час. То три километра под ливнем Лена пробежала минут за двадцать.
На пороге её радостно встретил Джерик (юный эрдельтерьер). Запрыгал, стал облизывать и без того мокрое лицо хозяйки.
В доме пахло укропом, мятой и смородиной. В сенях вялились подлещики, которых наловил утром сынишка. На кухне у печки сушились на верёвочках грибы. Бабушка вязала крючком что-то ажурное, Мишутка готовил снасти к завтрашней рыбалке под пластинку со сказкой про оленёнка Бэмби.
Бабуля только руками всплеснула, когда увидела мокрую насквозь внучку. А сынуля притащил полотенце, тёплый байковый бабушкин халат и серые фетровые тапки.
Лена не стала расстраивать бабушку и сына. Сказала, что машина просто сломалась, а не лежит вверх тормашками под дождём в кювете.
Они пили горячий чай с мёдом и с оладушками. За окном бушевала гроза. Неожиданно отключилось электричество, и прервалась сказка про Бэмби. Они зажгли свечи. Обыкновенные парафиновые хозяйственные свечи. Но при их свете и старый диван с валиками в белом чехле с вышивкой ришелье, и круглый стол с китайской скатертью, и старенький телевизор с усатой антенной вдруг стали загадочными и какими-то волшебными. И только ходики с гирями на стене отстукивали время тик-так.
- Мамочка, а ты в детстве слушала сказку про Бэмби? Давай больше никогда не будем есть мясо.
- Ну, ты же у меня рыбак. Завтра наловишь карасей. Бабуля тебе их в сметане поджарит.
- Мне бабуля сегодня очень грустное стихотворение прочитала. Про нищего, которому кто-то камень положил в его протянутую руку. Мне так на душе нехорошо стало.
- Мальчик мой, значит, у тебя есть душа. А она болит, когда другим плохо. Так жизнь устроена. Ну, закрывай глазки. Пусть тебе приснится красивый сон. Я тоже спать пойду, завтра рано вставать.
Лена пошла в свою горницу, где на полу лежали яблоки и зелёные помидоры. На комоде в кринке стоял букет ромашек, который подарил ей сегодня сын.
Дождь угомонился и монотонно постукивал в окно. Лена забралась под лоскутное одеяло. Одеяло это для дачи сшила бабуля. Одна сторона - алый сатин, другая - разноцветные лоскутки. А один лоскуток был когда-то первомайским флажком, и на нём было золотом написано «пролетарии всех стран соединяйтесь».
А в своей горенке перед иконой Спасителя с зажженной лампадой тихо молилась бабушка Александра.
Просила спокойствия и умиротворения своей дочке-начальнице, которая пропадала вечно на работе, и редко приезжала на дачу. Просила сил, здоровья и счастье внучке, от которой непутёвый муж сбежал завоёвывать Америку, и которая разрывалась между домом, дачей и тремя работами. Просила прибавления ума и памяти правнуку Мишутке. И себе просила силёнок, чтобы помогать им всем, чем только можно.
Разбудило Лену пение петуха Сальмонелла. Лена выглянула в окно. Солнце потихоньку выкатывалось из-за леса. Она быстренько собралась, натянула на себя свежую футболку и не совсем просохшие даже у печки джинсы.
Бабуля хлопотала у печки, готовила яичницу, но Лена, выпив стакан молока, схватила яблоко и, чмокнув спящего сына в розовую, а бабулю в морщинистую щёки, выскочила из дома.
Она бежала по тропинке от деревни к дороге, где оставила свою машинёнку… и вдруг остановилась. Радуга зависла прямо перед ней. Лена задохнулась от красоты и восторга. Умытый лес зеленел, на травах и цветах качались бриллиантовые капли вчерашнего дождя. И всё это благоухало, жужжало, звенело. И такая радость жизни вдруг в ней проснулась, что ей захотелось петь, и верить в чудо...
Но чудо не произошло. Машинка смиренно лежала вверх колёсами.
- И куда же мне целесообразней пойти? В Тихвино или в село за трактором …
Но не успела она сама с собой обсудить этот вопрос, как увидела двух молодых женщин, идущих по дороге. Лена застыла в восхищении. Эти молодухи будто сошли с полотна Рубенса: крупные, светловолосые, румяные. Ну, прям дочери царя Левкиппа, только одеты в ситцевые цветастые платья и в кроссовки на босу ногу.
«Гилиара» и «Феба» остановились возле Лены.
- Тю. Это как же тебя угораздило то? Ты, девка, не кручинься. Сейчас Андрюха на тракторе должон поехать. Вытащит. Токмо он один её не перевернёт. Зинка, - обратилась «Гилиара» к «Фебе», давай подмогнём.
«Дочери Левкиппа» не спеша спустились в кювет и без особого напряжения перевернули машину сначала на бок, а потом и на все четыре колеса.
Лена стояла с открытым ртом. А дальше, ну прям как на театре: явление второе. Затарахтел приближающийся трактор. Остановился. Из кабины вышел Андрюха красивый и гибкий, как греческий бог: с голым торсом, мощными бицепсами, кубиками на животе и в вытянутых на коленках трениках. На могучей его шее висел серебряный крест.
- Мил человек, помоги Христа ради, – сама удивляясь своему тону, запричитала Лена.
«Гилиара» с «Фебой» бросились ему помогать пристёгивать трос. Лена и глазом не успела моргнуть, как её «жопик» уже стоял на дороге.
Всё-таки радугу увидеть к чуду. Лена повернула ключ зажигания, и машина завелась. Она бросилась к спасателям, достала кошелёк, вытащила деньги, стала совать их Андрюхе. Тот обиделся, сказал, убери. Сел в свой трактор и затарахтел отъезжая.
Лена подвезла девушек до фермы. Те вышли гордо из машины, и пошли красивые и статные к своим бурёнкам.
А Лена поехала в город на три свои работы. Ехала и думала, что Зина и Нина никакие не дочери Левкиппа, а прекрасные русские женщины. Про которых так красиво написал Некрасов:
В игре её конный не словит,
В беде - не сробеет, - спасёт.
Коня на ходу остановит,
В горящую избу войдёт.
Автор: Наталья Фрехтман.